Когда началась война, я служил на плавучей базе подводных лодок. Пассажирский лайнер "Волга" был переоборудован в плавучую базу. Судно входило в состав 1-й бригады подводных лодок Черноморского флота.

19 августа 1941 года Ставка Верховного Главнокомандующего сформировала Одесскую оборону во главе с адмиралом Г.В. Жуковым. Для обороны города были сформированы два полка военно-морского флота и несколько отрядов моряков. Я вызвался быть в первом отряде, который насчитывал восемьсот солдат. Командиром был назначен майор Потапов. Мы заняли оборонительную позицию в западном секторе у железнодорожной станции Раздельная.

Враги называли нас "черными дьяволами" не за то, что мы носили брюки-дудочки, черные пиджаки и матросские фуражки, а за то, что мы проявляли огромную храбрость, бесстрашно шли в рукопашный бой и дрались как звери. Бывали периоды, когда майор Потапов посылал нас в бой по нескольку раз в день.

Румыны боялись нас и отказывались вступать с нами в рукопашный бой. Они оставили свои ближайшие окопы. Мы завоевали несколько трофеев и вернулись в свои окопы. Это называлось активной обороной. Но мы все равно несли потери от огня противника. Во время одной из таких атак я получил ранение в голову.

После двух недель пребывания в медицинском батальоне я поспешил вернуться в свой отряд, но когда я прибыл туда, то обнаружил другой отряд. Я начал задавать вопросы. Никто не мог мне ничего объяснить, пока я не наткнулся на командный пункт. Командир проверил мои документы и объяснил: "Матрос, ваш отряд перешел. Ваш командир был тяжело ранен и отправлен в госпиталь. Остальные члены вашего отряда, два десятка бойцов, разбросаны по нашему пехотному укреплению. Сейчас мы найдем для вас позицию. Вы умеете обращаться с пулеметом "Максим"?"

"Я использовал один на передовой", - сказал я ему.

"Отлично, - сказал он. - Я назначаю вас командиром пулеметной роты". Затем он отдал приказ внести меня в соответствующие списки, чтобы я имел право на все виды довольствия. Мы едва успели научиться обращаться с пулеметами и познакомиться друг с другом, как пришел приказ об эвакуации в Крым для укрепления его обороны.

Семьдесят три дня героической обороны Одессы закончились 16 октября. В этот день нам удалось сесть на последний корабль "Кубань", который направлялся в Севастополь. 25 октября наша часть вела ожесточенные бои на укрепленных позициях в районе поселка Воронцовка. Местность была болотистая, окопы строить было негде. Мы находились под постоянным огнем противника. При очередной смене караула я помогал первому бойцу отделения нести пулемет, его помощник был убит. Мы ползли по грязи, когда моя правая рука онемела, и я потерял сознание. Вражеская пуля прошла через мое левое плечо и задела позвоночник. Я пришел в сознание в воронке от мины. Рядом со мной лежал командир подразделения, которому оторвало ногу выше колена. Кровь. Тишина. Я не слышал ни звуков боя, ни голосов.

Я не знал, кого благодарить за то, что он затащил нас в воронку, и должен ли я был ругать этого человека за то, что он оставил нас там умирать. Чтобы не мучиться и не попасть в плен, я хотел застрелиться, но не смог дотянуться до пистолета и снова потерял сознание. Пришел в себя, когда уже начало темнеть. Я услышал русскую речь. Я хотел позвать на помощь, но смог только громко застонать. Над воронкой остановился красноармеец с винтовкой на плечевом ремне и спросил: "Что вы здесь делаете, солдаты?"

Я собрался с силами и пошутил: "Мы назначили свидание, но девушки сильно опаздывают".

Он спустился в воронку, осмотрел наше состояние, покачал головой и обеспокоенно сказал: "Ребята, вам нужна неотложная помощь. Но, к сожалению, здесь нет ни телефонов, ни машин. Нас окружает болото. Немцы рядом, но эти ублюдки не помогут".

Он поспешил позвать людей, знающих местность, но те решили не оставаться. Красноармеец с отвращением махнул рукой, поднял моего соседа на спину и спросил меня: "Как тебя зовут, дорогой, и откуда ты?"

"Меня зовут Владимир, - ответил я. - Я из Тбилиси".

"Мы почти земляки, - сказал он. - Я из Степанакерта. Подожди меня, Володя-джан. Я вернусь за тобой сразу после того, как унесу его. Слово мужчины. Понял? Жди".

И он исчез в темноте. По его речи и акценту я понял, что он армянин. Честно говоря, я не верил, что он вернется и сможет ночью найти нашу воронку. Таких воронок, как эта, здесь было, наверное, бесчисленное множество. Мое положение было совершенно жалким. Я не мог пошевелить правой рукой и правой ногой. При каждом движении я терял сознание из-за боли в спине. Моя одежда промокла, а холодный северный ветер обещал мороз этой ночью. От боли и холода я потерял сознание, а когда пришел в себя, потерял надежду. К счастью, во мне жил маленький лучик надежды. Правду говорят, что надежда умирает последней.

Было уже за полночь, когда кто-то разбудил меня. Это был мой "Джан". У меня не было сил сказать ему "спасибо" или спросить его имя. Он поднял меня на спину и пронес примерно два с половиной километра до места, где стояли брички, на которых везли оставшихся раненых и мертвые тела. Он положил меня к раненым, вытер пот со своего лица, пожал мне руку и сказал: "Скоро тебе помогут врачи. А девушки будут ждать тебя на свиданиях, Володя-джан".

Возможно, он сказал что-то еще, но я потерял сознание. Очнулся после перевязки. Меня лечили в госпиталях Туапсе, Баку и Тбилиси. Я избавился от паралича и возобновил службу на плавучей базе "Волга". В составе команды подводной лодки я охотился на вражеские корабли.

Во время войны и в течение моей долгой жизни после неё случалось всякое. Но самое яркое и трогательное воспоминание у меня осталось о том благородном, храбром незнакомце, который спас моего друга и меня. Не зная его имени, я так и не смог его найти. Но я никогда не забывал его. Он остается моим героем, а его "слово мужчины" - самой торжественной клятвой и нерушимым обещанием.

После окончания войны каждый раз в День Победы я поднимал бокал за своего спасителя. Вы мне не верите? Слово мужчины! Оно для меня священно.

Автор: Владимир Ковач, Неуслышанное, но не забытое: том I, 2017