Моя мама, Дора Соломоновна Цуперман, родилась в Минске в 1916 году. До войны она работала учительницей. Когда в 1941 году началась война, ее мужа, Самуила Красильщикова, призвали в армию. Перед уходом он сумел найти место в грузовике для своей семьи - жены, четырехлетней дочери Мары (Марочки) и своих родственников Нехамы и Шмерла Цуперман - в надежде, что им удастся спастись от наступающих немецких войск. Во время воздушного налета грузовик сгорел, и моей маме и ее семье пришлось вернуться в Минск.
В Минске немцы согнали всех евреев в гетто. Мою мать и ее семью поместили в маленький деревянный дом вместе с несколькими другими семьями. Более двадцати человек жили в трех крошечных комнатах и спали на полу. Каждый день мою маму и других трудоспособных людей заставляли работать на железнодорожных путях рядом с лагерем для военнопленных. Однажды мама увидела среди военнопленных своего брата Давида. Она хотела помочь ему бежать из лагеря и нашла для него женскую одежду, но на следующий день узнала, что Давида повесили. Кто-то сообщил немцам, что он еврей.
Во время первого погрома в гетто все люди, жившие в доме, спрятались в подполе. У моей матери начались преждевременные роды, и людям, прятавшимся вместе с ней, пришлось зажать ей рот, чтобы заглушить ее крики. Если бы их обнаружили, немцы и их пособники, полицаи, убили бы их всех. Моя мама родила здорового мальчика Наума.
Пока моя мама работала, отец присматривал за детьми. Однажды людей, возвращавшихся с работы, не пустили в гетто. Пока их три дня держали на улице под угрозой расстрела, немцы и полицаи убивали детей и стариков, оставшихся в гетто. Те, кто мог, пытались спрятаться. Но мой дедушка, будучи глухим, не понимал, что происходит, и остался в доме с шестимесячным Наумом и четырехмесячным сыном маминого старшего брата Абрама. Полицаи вытолкали моего деда на улицу прикладами своих винтовок. Потом соседи рассказывали, что он держал двух мальчиков на руках, как будто держал свиток Торы. Их троих убили вместе. Каким-то чудом Марочку спасла шестнадцатилетняя Полина Альперович. Они прятались три дня и видели все убийства. Этот страшный погром начался 2 марта 1942 года.
После этого мама везде брала Марочку с собой, пряча дочку под пальто на спине. Мама работала в кузнице, хозяин которой, немец, был добрым человеком. Его жену-еврейку фашисты отправили в трудовой лагерь, а его самого отправили на Восточный фронт. Он пожалел Марочку и давал ей горячего супа.
Когда немцы начали ликвидировать гетто, первую группу узников отвезли в город Тростинец и расстреляли. Мою маму и Мару повезли со второй группой. Когда везший их грузовик затормозил при повороте на дорогу за городом, мама отшвырнула Марочку как можно дальше, а потом спрыгнула с грузовика. Другие заключенные последовали за ней. Полицаи убили большинство из них, но некоторым удалось убежать.
Ходили слухи, что еврейские партизаны находятся в Налибокском лесу под Минском, но моя мама и Мара наткнулись на беларуских партизан, которые сначала заподозрили их в шпионаже и хотели расстрелять. В конце концов партизаны отпустили их и показали дорогу к еврейскому партизанскому отряду под руководством Зорина. Эта группа, состоявшая в основном из стариков, женщин и детей, имела небольшое боевое подразделение, которое действовало вместе с группой Бельского. Жизнь в партизанском отряде была очень тяжелой физически, но эмоционально она была намного легче, чем в гетто.
После освобождения Минска мои родственники вернулись домой. Моя мама была очень знающим и опытным педагогом. Она первой среди преподавателей судомоделирования получила высшую правительственную награду - "Заслуженный учитель Белорусской Республики". Мара стала врачом, акушером-гинекологом, спасшим здоровье и даже жизни сотен женщин. Эмигрировав в США в 1989 году, она до последнего дня работала в гематологической лаборатории в Скоки, штат Иллинойс.
Автор: Ната Андиныш, Неуслышанное, но не забытое: том I, 2017
