Иногда я не могу поверить, что детская память может сохранить все эти воспоминания о том, что пришлось пережить моей семье и мне. Мне было тринадцать лет, когда я стал узником гетто. Но лучше начать с самого начала: Я родилась 13 мая 1928 года в маленьком городке Новогрудок, Польша (позднее Новогрудок, Белоруссия), в семье Шепы и Бейлы Гиненской. При рождении меня звали Ривка, но позже имя было изменено на Риту. У меня было две старшие сестры, Даша (Дорис) и Груня. Мой отец держал небольшой магазин, где продавались хозяйственные товары. Моя мать была домохозяйкой. Моими дедушкой и бабушкой по отцовской линии были Исаак и Сорки. Хотя моя ближайшая семья не была большой по меркам того времени, у нас была большая дальняя семья.
Наша семья жила в скромном доме, в котором было две маленькие комнаты и кухня. Мы с сестрами спали в одной комнате. Я родился в религиозной ортодоксальной еврейской семье, которая строго соблюдала субботу и законы кашрута, а также другие аспекты традиционного еврейского образа жизни, такие как посещение синагоги. Мои родители учили своих детей еврейским традициям и молитвам, которые мы повторяли и заучивали ежедневно. Я до сих пор помню многие из этих молитв. Мои мать и отец не были очень образованными, но это не помешало им привить своим детям ценности семейных отношений, уважения к людям и человечеству, помощи бедным и нуждающимся. Дома говорили и на польском, и на идиш.
Я учился в польской школе, где у нас были уроки как католической, так и еврейской религии, в зависимости от вероисповедания учеников. У меня были как еврейские, так и христианские друзья, хотя я помню, что в годы перед началом Второй мировой войны антисемитизм усилился. Моя семья жила по соседству с раввином или хаззаном (кантором), чей дом поляки иногда забрасывали камнями. Несмотря на случаи антисемитизма, мое детство было счастливым, с любящими родителями и сестрами, которые были близки друг другу.
Моя семья и я мало слышали о Гитлере и нацистах в Германии. Люди помнили относительно благополучную немецкую оккупацию территории во время Первой мировой войны, поэтому мы не чувствовали никакой угрозы или опасности со стороны Германии. Секретный протокол пакта Молотова-Риббентропа от августа 1939 года предусматривал раздел Польши между двумя тоталитарными государствами, поэтому вскоре после вторжения немцев в Польшу 1 сентября 1939 года и начала Второй мировой войны Советский Союз оккупировал восточную Польшу и наш город, который стал Новогрудком. Магазин моего отца был национализирован, и он стал продавцом, ответственным за отгрузку товаров. Я продолжал ходить в школу и был совершенно не готов к тому, что постигнет меня и мою семью, когда 22 июня 1941 года нацистская Германия вторглась в Советский Союз.
До войны никто не знал о Новогрудке, моем белорусском городе, который в свое время был столицей Великого княжества Литовского. Город стал известен, когда люди, пережившие Холокост, рассказали о том, что произошло там во время войны.
Немцы оккупировали Новогрудок 3 июля 1941 года после сильной бомбардировки, причинившей большой ущерб. Евреи подвергались многочисленным ограничениям, грабежам и принудительному труду. Несколько евреев, включая интеллигенцию, были немедленно убиты. Вскоре немцы создали гетто для евреев - территорию, огороженную колючей проволокой, куда принудительно переселили всех евреев.
У нас не было выбора: либо гетто, либо смерть. Всех евреев согнали в большой дом. Мои бабушка и дедушка, пожилые и больные, тоже были помещены в Новогрудское гетто вместе со всей нашей семьей. Мои дедушка и бабушка сказали, что не хотят оставаться в гетто, и их расстреляли в присутствии всей нашей семьи. Так мой дедушка, бабушка и две сестры моего отца встретили ужасную смерть. Мои родители хотели вывезти два тела своих близких из гетто и похоронить их, но нам даже не разрешили выйти из дома, где мы жили. Наша семья не знает, что случилось с их телами, и были ли они похоронены. В гетто тех, кто сопротивлялся и не подчинялся немцам, сразу же расстреливали или вешали, и часто их тела вывешивали на площади. Позже немцы приказали всем евреям зарегистрироваться и носить желтые значки с пятиконечной звездой.
Моя семья находилась в Новогрудском гетто два года и три месяца. Условия жизни в гетто были зверскими, просто ужасными. Нас всех теснили в одном мрачном помещении. Немцы построили деревянные нары, на которых мы все спали. Наши постельные принадлежности состояли из старых одеял и подушек. Мы были лишены всех прав, и за любое неповиновение нас могли немедленно расстрелять. Мой отец и две старшие сестры стали подневольными работниками на немецком военном объекте за пределами гетто, но они должны были возвращаться вечером. Однако иногда им удавалось достать еду и пронести ее в гетто. Мы с мамой работали внутри гетто. Не было никаких возможностей для учебы или школьного образования. Я не помню никакой организованной религиозной жизни в гетто; единственными молитвами, которые мы читали, были просьбы к Б-гу о спасении. Многие люди умирали от голода и болезней. Я был свидетелем четырех акций -операций по уничтожению евреев. Моя детская память сохранила яркие образы смерти родственников, смерти отца в 1942 году, голода, холода, человеческих страданий, унизительного обращения со стороны немецких полицейских и их прислуги.
В какой-то момент, когда немцы решили сократить размеры гетто, меня и мою мать вместе с другими жителями гетто посадили на грузовик. Нас должны были расстрелять в близлежащем лесу, но уже наступила ночь, и убийцы решили подождать до следующего утра, чтобы совершить убийства. Люди, намеченные для убийства, подкупили немецкого охранника. Им удалось бежать и спрятаться в бункере в гетто. Среди семнадцати человек в бункере были моя мать, моя сестра Груня, два моих двоюродных брата и я. Мы оставались в бункере несколько дней без еды. Когда Дорис, моя старшая сестра, нашла нас в бункере, из семнадцати человек в живых осталась лишь горстка, но и они были в плачевном состоянии. Мое тело было покрыто язвами. "Я стояла на трупах под ногами", - говорит Дорис. Выжившим удалось найти убежище в Новогрудском гетто для квалифицированных рабочих, которое все еще существовало.
Берл Йоселевич и Натан Сухарский возглавляли группу сопротивления в гетто. Они призвали оставшихся в живых жителей гетто прорыть туннель под забором из колючей проволоки. В течение трех месяцев мы трудились поздно ночью. Мы использовали все инструменты, которые могли найти - от лопат до железных кружек - и тщательно прятали глинистую землю везде, где только можно: на чердаках, в старом колодце без воды. Немцы почти никогда не заходили в бараки, потому что им претила грязь и спертый воздух, поэтому у нас была возможность копать и готовиться к побегу.
В ночь на 26 сентября 1943 года около двухсот пятидесяти узников гетто бежали через туннель. Среди бежавших были моя мама, две сестры и я. Когда мы выбрались из туннеля и начали бежать в лес, охранники гетто заметили нас и открыли огонь. Многие были убиты во время побега; я помню, что одна девочка потеряла руку. Мы нашли партизан из знаменитого Бельского отряда, которые погрузили нас на повозки и отвезли в семейный лагерь партизан в Налибокском лесу, известном на польском, русском и белорусском языках как Налибокская пуща или "дремучий лес".
Мы знали о бельских партизанах, которые действовали в лесах вокруг города, потому что дядя по материнской линии по фамилии Вольф воевал с ними. Когда немцы пришли убивать его семью, моя мама спасла сына и дочь Вольфа, хотя его жена, моя тетя, была убита. Я также ходил в школу с Ароном, самым младшим из братьев Бельских.
Партизаны спасли нам жизнь. В конце концов, они основали миниатюрный город в самой густой части леса после того, как немцы устроили на них свирепую охоту. Я помню, как вместе с другими мирными жителями бежал через болота в самое сердце леса. Мы жили в подземных бункерах, но наконец-то после томительных месяцев в гетто мы жили на свободе.
Моя мама, мои сестры и я находились в группе Бельских с октября 1943 года по июль 1944 года, когда Белоруссия была освобождена от нацистов. Я помню Тувию острым, умным, находчивым и прекрасным организатором. У каждого из нас было много обязанностей в лагере партизан. Моя мама доила коров в партизанском коровнике, мои старшие сестры воевали в составе боевого отряда, я работала на кухне и иногда стирала для партизан. У двух моих двоюродных братьев тоже были важные задания, которые помогли нам выжить и увидеть победу. Все остальные члены нашей большой семьи были убиты. Летом 1944 года советская армия освободила западную часть Белоруссии, и группа Бельских - 1230 человек - вышла из леса. Однако в этом районе еще оставались немцы, и я помню, что Бельские партизаны продолжали с ними бороться. Отряд Бельского был самой большой и самой успешной еврейской партизанской боевой и спасательной группой войны.
Когда мы с семьей вернулись в Новогрудок, то обнаружили, что наш дом разрушен. Мы нашли временное жилье, но жили "из рук в рот". Дорис, моя старшая сестра, встретила и вышла замуж за партизана Бельского и покинула город. Отец двух моих двоюродных сестер вернулся и забрал своих детей. Моя мама, моя сестра Груня и я жили вместе. Я вернулась в школу и продолжала отлично учиться. Затем я поступила в школу медсестер, а после ее окончания работала в больнице в летние месяцы. Также я поступила в педагогический колледж и стала учителем русского языка и литературы. В детстве я не знала русского языка, поэтому это было для меня большим достижением. Я устроилась на работу учителем в городе Барановичи.
В Барановичах я встретила своего будущего мужа, Абрама Патлаха. Он был зубным врачом, к которому я ходила лечиться. Мы поженились 4 декабря 1952 года. Я была счастлива, что нашла хорошего человека, шейха. Вскоре у нас родилась дочь Алла (сейчас Элла Одески) в 1953 году, а через десять лет родился сын Алекс, названный в честь моего отца. Я сохранила свою девичью фамилию Гиненская как напоминание о членах моей семьи, погибших в Холокосте, включая большинство дальних родственников моих родителей. Более ста наших родственников
были убиты во время Холокоста.
Несмотря на весь мой травматический и опасный для жизни опыт Холокоста, я восстановил свою жизнь. Я считаю, что выжить мне помогли стойкость, удача и то, что Б-г выбрал меня для жизни. Мое послание миру - никогда не забывать. Я прошел через большие страдания, и я хочу, чтобы мир знал и никогда не забывал об этом.
Никогда не слышали, никогда не забудем: Том II, 2022
